Сегодня пластическая хирургия одна из самых быстроразвивающихся и востребованных отраслей медицины. Кому-то такие операции помогают приобрести идеальную грудь или разгладить морщины, и заодно и подчеркнуть своё материальное положение, а для кого-то это единственная возможность вернуться к нормальной жизни после травм и несчастных случаев. Наверное, пластические хирурги должны ощущать себя скульпторами: иногда отсекают всё лишнее, а иногда добавляют объёма. Разница лишь в том, что статуя никогда не подаст в суд, не будет требовать компенсаций и повторных исправлений. С людьми гораздо сложнее. Главный пластический хирург министерства здравоохранения Рязанской области Владислав Иванов рассказал о сложностях и секретах своей профессии.
– Хотелось начать разговор с приближения весны, но придётся затронуть тему кризиса. Как повлияло ухудшение экономической ситуации на пластическую хирургию?
– Конечно, влияние кризиса проявилось сразу. Стало больше москвичей, которые едут к нам оперироваться, потому что качество в Рязани такое же, а цены примерно в два раза меньше, чем в столице.
Если в Москве сейчас идёт значительный спад клиентов, то у нас это пока не настолько заметно. Естественно, что на 15-20% возросли цены на импланты, привозимые из-за границы. Отечественных пока вообще не существует. Но стоимость операций у нас ещё осталась такой же.
– С чем чаще всего обращаются клиенты, если не секрет?
– Эндопротезирование молочных желёз, омолаживающие операции на лицо и пластика живота, липосакция.
– Последнее время стали модными операции по коррекции груди. Если раньше их советовали делать только в крайних случаях, скажем так, безнадёжного обвисания, то теперь почти каждая девушка мечтает подкорректировать себе размер.
– Раньше прослеживалась такая тенденция: сделаем то, чего нет. Сейчас же многие оперируются под девизом: улучшаем то, что есть хорошего. Девушки приезжают с хорошими молочными железами, чтобы сделать намного лучше, чем у них есть. Никто уже не ставит имплантов огромного размера или круглой формы. Спасательниц Малибу не осталось. Предпочтение отдаётся небольшой, но естественной груди, чтобы никто не догадался о проделанной операции.
– Но на ощупь всё равно становится понятно, что под кожей пластмасса?
– Нет, сейчас импланты ставятся глубоко под мышцу и, если операция сделана хорошо, и вы не являетесь специалистом в этой области, то не заметите различий.
– Увы, после своих проблем с ринопластикой, наверное, уже стал. Раньше подобные операции проводились тремя способами: если резали под грудью – оставался шрам, вокруг соска – ареолу не всегда удавалось идеально отшлифовать, ещё был способ ставить через подмышки. Какой считается самым лучшим сейчас?
– Сейчас в 99% мы ставим имплантаты через подмышки и через ареолу.
– Имеет ли значение: рожала женщина или нет?
– Да, и мы обязательно обговариваем все эти моменты.
– Какова сейчас цена на импланты? Я когда был в Кремлёвской клинике Владимира Тапиа в 2002-2003 годах – там грудной силикон стоил, как сейчас помню, 5 тысяч долларов.
– Импланты с пожизненным сроком гарантии, которые можно ставить без опасений, продаются за 82-84 тысячи рублей. Конечно, есть импланты и за 150 тысяч рублей, но существенных отличий между ними нет.
– Сумма немаленькая. Даются на эти операции кредиты и рассрочки?
– Областная клиническая больница, где я работаю, – государственное лечебное заведение, поэтому все денежные вопросы клиенты решают исключительно с банками. Обычно, берутся кредиты на неотложные нужды. Сейчас это достаточно распространено – взять кредит на пластику.
– Каков восстановительный период после операции?
– Один день пациент проводит в стационаре, месяц носит компрессионное бельё, примерно столько же запрещается носить что-либо тяжёлое и поднимать руки выше плеч. Есть определенные ограничения по гигиене – нельзя мочить швы.
– Нужно ли после операции делать дополнительные коррекции, насколько я слышал, раз в 5 лет?
– Пожизненная гарантия на импланты не означает пожизненную гарантию на грудь. Молочные железы будут стареть вместе со всем организмом. Если вы наберёте лишние килограммы, то ни один протез этого не выдержит. Если похудеете вдвое, – ткани истончатся и имплант визуализируется. Всё, что может произойти с вами в течение следующих пяти лет после операции, предсказать невозможно. Пожизненных результатов не существует, поэтому могу сказать, что коррекции нужны.
– Какие операции сейчас делают мужчины?
– Омолаживающие операции на лице, липосакция и сведение таутировок – наиболее востребованные операции у мужчин после 40 лет.
Сейчас люди, которые серьёзно занимаются атлетической гимнастикой, начали ставить грудные и икроножные импланты, чтобы придать телу красивую форму для соревнований. Мы также делаем это с помощью липофилинга – забираем жир из проблемных зон и закачиваем в грудную мышцу.
Сейчас у подобной категории граждан получила огромное распространение следующая проблема: от регулярного приёма анаболических стероидов и пренебрежения к восстановительному курсу развивается гинекомастия, то есть увеличение молочных желез по женскому типу.
– Да я слышал, что многие рязанские чемпионы по бодибилдингу уже оперированы у вас по этому поводу.
– Конечно, это существенный дефект тренинга. Эти бодибилдеры приходят к нам, мы удаляем им молочную железу, так чтобы не было видно разрезов, а для избежания провала, образовавшаяся «дырка» заполняется их собственными жиром. Ранее считавшаяся эксклюзивной, такая операция стала для нас обыденной. Жиром мы заполняем также дефекты мышц после травм или увеличиваем объём проблемных участков.
– Кто ваши основные клиенты по контингенту?
– Клиентура самая разная. Есть молодые незамужние девушки, есть женщины, которые родили одного-двух детей и больше не собираются.
Ещё несколько лет назад шли в основном молодые девушки, сейчас уже больше дам в возрасте 40-50 лет. Ставят импланты и делают подтяжку молочной железы.
– Политики часто обращаются?
– Да, и мужчины, и женщины.
– Какое сейчас отношение окружающих к тем, кто сделал себе пластическую операцию? Помню, когда я много лет назад сделал себе коррекцию носа, как только меня не назвали.
– Сейчас пластические операции считаются нормой. В Москве это показатель статуса: человек хорошо выглядит, и он может себе это позволить. В Рязани ещё сохраняется такая установка: хочу, чтобы все завидовали, но никто ни о чём не догадывался. Москвичи же говорят об этом открыто, потому что это престижно, качественно и выводит человека на новый уровень.
– Принципиально ли проводить операции весной и осенью, тем самым теоретически снижая риск возможных воспалений?
– Нет, делать пластику можно в любое время года. Конечно, нежелательно проводить операцию в сильную жару, но в средней полосе этот период бывает максимум две недели.
– Что можно рассказать по поводу так называемых омолаживающих техник?
– Сначала я выслушиваю пожелания клиента. Человек рассказывает, чего он хочет, каким видит себя, какие деньги готов потратить.
Первая концепция – красиво стареем в своём возрасте. При таком подходе женщина не хочет сильно молодиться, но требуется убрать какие-то возрастные вещи: мешки под глазами, висячие верхние веки, брыли, двойную шею.
Вторая концепция – омоложение, женщина стремится выскочить из своего возраста. Также операции различаются по количеству времени, за которое мы хотим достичь конечного результата.
Существует понятие «генеральной реконструкции», когда человек ложится и делает всё лицо сразу: лоб, верхние и нижние веки, средняя зона лица, шея, губы и остальное. Или же оперируется по частям. Например, у человека появилось семь дней, – я сделал ему веки, ещё десять дней – я взялся за шею. Чем больше операций за раз, тем больше реабилитационный срок. Обычно, второй вариант практикуется при нехватке денег или времени.
– Наверное, лучше сделать всё лицо сразу?
– Сложно сказать. Допустим, женщина делает себе генеральную реконструкцию и сразу сильно молодеет. Общество у нас злое, ненавистническое, оно начинает её доставать. Люди со всех сторон говорят: «Ой, как ты поменялась!» За спиной же женщину сопровождает обсуждаловка. В нашем маленьком городе всё на виду. Дома другая ситуация: муж остался старый, а жена помолодела. Возникает ревность.
Вообще, «генеральные реконструкции» могут позволить себе немногие женщины. Поэтому более приемлем другой вариант: мы делаем небольшие операции с определённым интервалом. За это время к новому виду женщины успевает привыкнуть её семья, окружение, и перемены не вызывают такого фурора.
– Вы могли бы назвать самую большую сумму, которую человек потратил на себя в общей сложности за все пластические операции?
– В Москве эта цифра может доходить до нескольких миллионов.
– Насколько часто возникают вопросы с недовольными последствиями операций клиентами, и как вы поступаете в этой ситуации?
– Во-первых, нужно очень внимательно беседовать с пациентом. Нужно уметь отсеивать неадекватных клиентов – тех, которые хотят от операций изменений не во внешности, а в жизни. Некоторые женщины приходят к пластическим хирургам не за грудью, а за мужем. Таким нужно не бояться отказывать. Деньги не должны идти впереди разума.
Во-вторых, фиксировать все разговоры. Девушка может подумать одно, сказать другое, а то, чего она хочет, она не знает и сама. И когда начинаются какие-то недовольства, я ей показываю видеозапись разговора и договор.
В пластической хирургии затею должен формулировать сам пациент. Как правило, на первой консультации ни одна женщина не представляет, какую грудь она хочет. Поэтому пациентка сначала одевает компрессионное бельё, вставляет под него наружные сайзеры (импланты молочных желёз) разной формы и размеров, что позволяет увидеть конечный результат. Также мы используем 3D-моделирование.
В-третьих, это ознакомление пациентов со всеми возможными последствиями. Специфические осложнения могут возникнуть при любой операции. С людьми надо разговаривать, ведь это хирургия, а не поход за булочкой. Только в этом случае пациенты в случае осложнений становятся союзниками, а не врагами.
– Одно время в Рязани наблюдался всплеск пластической хирургии. Сейчас осталось только две серьёзные клиники: в Рыбном и ОКБ, в которых есть стационар и нормальное оборудованием, в том числе и реанимационное, что немаловажно.
– У нас нет как в Москве трёхкомнатных квартир, переоборудованных в операционные. В Рязани операции проводятся исключительно в многопрофильных больницах, где есть всё, что нужно. Изменилось также отношение к пластической хирургии. Когда появились не менее денежные, но менее проблемные специальности, врачи хлынули туда. Пластика – это самое сложное, что есть в хирургии по технике исполнения, по мере ответственности, по обслуживаемому контингенту. На территории Рязанской области есть десятка два врачей, имеющих образование пластических хирургов, но они предпочитают работать по другим направлениям.
– Как часто к вам попадают пациенты, пережившие несчастные случаи, получившие травмы?
– Как правило, это 15-20% нашего контингента. Сейчас лучше стала ситуация с имплантами, мы уже не берём рёбра, хрящи, но, к сожалению, серьёзные травмы не всегда удаётся исправить.
– Финансируются ли некоторые пластические операции государством?
– Полисом оплачиваются только операции на рубцы и рубцовые деформации.
– Можно ли говорить о существовании мировых центров пластической хирургии? Например, в Таиланде по причине переделки нормальных людей в трансвеститов пластические операции – чуть ли не конвейер.
– В каждой стране есть такой центр. Также у нас существует множество школ. В Москве клиники пластической хирургии существуют чуть ли не в каждой подворотне, а центров, куда можно было бы приехать и пообщаться, поделиться опытом – единицы. В любом случае операции проводят люди, и, прежде всего, нужно выбирать себе хирурга, а не клинику.
