– Было время, когда о вас и писали и говорили чуть ли не каждую неделю. Вы были и на слуху, и на виду. После всем известных событий, о которых мы поговорим чуть позже, вы как бы ушли в тень, исчезли из политического поля зрения. Скажите, чем вы сейчас занимаетесь?
– Возглавляю Рязанское епархиальное женское духовное училище, это средне специальное образовательное учреждение, которое входит в систему образовательной программы Русской Православной Церкви и, следовательно, рязанской епархии.
– О самом факте вашего назначения газеты писали, а о путях нет. Как вы туда попали?
– Я эту историю уже не первый раз рассказываю. Вышло это случайно, абсолютно неожиданно, это не было заранее спланированным актом, а спонтанное стечение обстоятельств. В двух словах, вышло всё следующим образом: я пришёл к владыке Павлу с просьбой дать благословление моему творческому проекту на запись музыкального диска. Я шёл к владыке Павлу уже с демо-версией диска с одной лишь целью. Сейчас, кстати, почти уже создан коллектив, который будет работать в жанре современной православной песни. Первая концертная программа будет основана на песнях протоиерея Олега Скобли – одного из самых известный в этом жанре исполнителей.
Я пришёл к Владыке, что бы попросить благословления, потому что в лоне церкви ничто не делается без разрешения епископа. Я думаю, что это вполне обосновано. Например, я уверен, что в журналисты не могут что-то публиковать без вашей проверки, как и на заводе рабочие без ведома директора не могут что-то делать. Владыке всё понравилось, мы обсудили творческие вопросы, потом внезапно после недолгого молчания митрополит спросил, не хочу ли я возглавить Рязанское епархиальное женское духовное училище. Меня это обескуражило, я сразу не мог ничего сказать и попросил время на раздумье. Павел сказал, что не обидится в случае моего отказа, а если я соглашусь, пригласил прийти к нему на следующий день утром. Я подумал, посоветовался с женой, которым является моим ближайшим сподвижником во всех делах, и принял решение соглашаться. Это своего рода принятие креста. И я уверен, что такие предложения два раза в жизни не делают.
– Вы разносторонний человек: были и казаком, и строителем, и депутатом. Писали даже стихи. Сейчас вы далеки от всего этого?
– Почему же был казаком, я им и остался. В форме не хожу, активную работу не провожу, но номинально в организации остался и по мере возможности стараюсь помогать. По крайней мере, когда руководство рязанского казачьего округа или какие-то кадетские классы предлагают поучаствовать в каких-то мероприятиях, я принимаю это приглашение. Что касается строительной сферы, то это один из видов деятельности, которым я занимался на профессиональной основе. Строительство, на мой взгляд, не самый плохой вид деятельности (смеётся – прим.ред.).
– Долгий период после окончания всем известных событий вы были в тени, чем вы занимались это время?
– Строительный бизнес закончился. Возможно, это было к лучшему, потому что совсем скоро наступил так называемый кризис, и большинству строителей, по большому счёту, не поздоровилось. Я считаю, что тут судьба распорядилось мне во благо. К тому же невозможно продолжительное время думать только о бизнесе и о деньгах. Так легко сойти с ума или превратиться в монстра.
– Хорошо. Давайте спросим иначе: чем вы жили всё это время?
– Верой, новыми проектами, надеждами. Это время для меня не прошло безрезультатно. По крайней мере, за эти шесть-семь лет произошли события, которые мне позволили более прочно укрепиться в своих верованиях и мировоззренческой позиции. У меня родился сын, и какое-то время было посвящено заботам о его здоровье и взрослении. Сейчас ему пять лет и он осознанный человечек, а до этого ему надо было больше времени уделять. Те же книжки чаще читать. И вопросы творческие приходилось решать.
– Что вы пишите стихи, было известно, а вот о музыкальных увлечениях я лично не слышал.
– В этой среде я не считаю себя новичком, потому что в 2004 году вышел альбом под моим авторством в исполнении Валентины Рязановой. Готовился к выходу второй альбом, но потом у нас разошлись взгляд на творчество и пути.
– Как я понимаю, вы человек сейчас не бедный, вам удалось занять определённую социальную нишу и остаться в ней.
– Честно говоря, я об этом не задумывался. Откровенный вопрос требует откровенного ответа: конечно, если сравнивать с общей социальной средой, я не могу назвать себя бедным человеком. Но всё познаётся в сравнении.
– Если сравнивать с теми людьми, которые пришли после вас в МЖК и затем стали владельцами собственных строительных гигантов, то получается вы менее обеспеченный, чем они человек?
– Я думаю, что да (смеётся – прим. ред.). Ведь известно изречение, что счастлив не тот, у кого много денег, а тот, кому их хватает. Один американский миллиардер сказал, что богатый человек это тот, кто может жить на проценты с процентов от своего капитала. Такого человека, пожалуй, и можно назвать богатым. Но я никогда не считал материальные богатства самоцелью и сейчас так не думаю.
– Я пересекался с некоторыми из бывших ваших коллег по строительной компании МЖК, вот вы себе можете позволить носки за три тысячи рублей?
– Я, наверное, многое себе могу позволить, чего некоторые не могут, но я никогда этого не сделаю.
– К Евгению Малютину вы пришли бедным человеком, вы активно участвовали в бизнесе и политике, у вас чувствовались определённые амбиции, вы стремились наверх социальной лестницы – это глупо отрицать.
– Амбиции, безусловно, были, но они были в стремлении применить свои знания и умения во что-то реальное, осязаемое, в практический результат. Для меня, повторюсь, деньги никогда не были самоцелью. Вы можете удивляться, но я никогда никому не завидовал и не завидую. Даже продолжительное время, не имея каких-то материальных ресурсов, я об этом не думал, а просто делал своё дело. Видимо, подозревая, что если это будет угодно Богу, то значит в моей жизни что-то изменится в материальном плане. Если нет, значит – нет.
– Вы по МЖК с кем-то из коллег общаетесь? Или всё осталось на уровне вежливости?
– Скорее на уровне вежливости, но это связано со многими факторами и, наверное, в большей части не от меня зависит.
– Вы, думаю, следите за бизнесом и политикой. Насколько, на ваш взгляд, сейчас привлекателен строительный бизнес по сравнению с тем временем, когда там участвовали вы? И есть ли у сегодняшнего строительного бизнеса будущее, как у системы, в том виде, как всё выстроено сейчас?
– Есть такое выражение «кружка черпает по дну». Сейчас это можно отнести не только к строительному, но и ко всему бизнесу в России. Я могу это объяснить аналитически по косточкам, но ограничусь просто этим выражением. Тот период, когда я работал, и наши дни – ни в какое сравнение не идут. Больше такого золотого времени не будет. Это было самое лучшее время для развития стройиндустрии и, насколько можно было что-то извлечь из той докризисной ситуации, все российские девелоперы извлекли. Кто сильно увлёкся, тот больше всех пострадал. Кто-то умудряется сейчас работать, но это работа на выживание. На самом деле, если сейчас случится аналогичная ситуация с 2008 годом, то последствия будут гораздо катастрофичнее.
– Запасов прочности не осталось?
– Уже не то, что не осталось запасов – это так, но и закредитованность гораздо выше.
– Я слышал мнение, что это уже превратилось в пирамиду: чтобы закончить и сдать один дом, надо начать строить другой. Это так?
– По большому счёту, – да.
– Значит, и риски очень высоки?
– Бизнес вообще занятие рискованное.
– Как я понимаю, вы сейчас не являетесь депутатом никакого уровня?
– Нет.
– К чему я спросил: власть – самый сильный мотиватор. Насколько сложно, перестав быть депутатом, было отвыкнуть от повышенного внимания, бесконечных звонков, заискивающих лиц и всех тех, кто каждый день нарезал вокруг вас плотные круги, простите за каламбур, в интересе поиметь свои интересы?
– Я успел к этому приготовиться (смеётся – прим. ред.). Честно говоря, никогда не придавал этому большого значения. Отчасти благодаря моей супруге, о которой я уже упоминал. Она являлась и является моим отрезвляющим фактором, то есть она всегда в любой ситуации на любом жизненном отрезке мой объективный судья, который не даёт мне скатиться в идеализм. Поэтому, как вы сказали, массу просителей, почитателей, звонки, я воспринимал, как элемент антуража этой среды. Иногда меня это даже напрягало: не хотелось принимать в чём-то участие и приходилось смиряться с этим. Иногда наоборот, – это доставляло удовольствие, но честно скажу: расстался я с этим без сожаления.
– Сейчас вы планируете вернуться в политику?
– Отвечу следующим образом: если ответить, что не собираюсь, многие решат, что я лукавлю. Если сказать, что собираюсь, то многие опять же подумают, что я не совсем адекватный человек. Поэтому, как будет угодно Богу, так оно и будет. Если на каком-то жизненном отрезке понадобится, я вернусь в политику. Пока же, как я уже говорил не раз, я не вижу себя в политике, тем более в существующей системе.
– Вам не нравится существующая система?
– Она может быть лучше. Но на данном этапе она не соответствует моим ожиданиям. Вместе с тем хочу сказать, что существующая система лучше, чем отсутствие всякой системы. Потому что те, кто кричит на площадях, так называемая «болотная жижа» хуже в сто крат. И ничего хорошего людям они не дадут.
– Я с вами согласен. Увы, те, кого я хорошо знаю, стремятся к власти не для того, чтобы сделать жизнь людям лучше, а чтобы сделать лучше жизнь самим себе. Но поговорим о вашем круге общения: много народа отвернулось от вас после того, как вы лишились депутатского мандата, или вам повезло с друзьями?
– Что касается круга общения, то здесь произошла некоторая качественная выборка. Не хочу сказать, что в ком-то я ошибался или нет. Просто среди моих друзей, к счастью, оказались люди порядочные, честные и даже благородные.
– То есть те, кто не испугались принести вам в следственный изолятор передачку и указать там своё имя, тем самым автоматически попав в круг лиц, которых прослушивают и которых могут отслеживать?
– Это не самое страшное было в тот момент. Мне кажется, более ответственным моментом со стороны моих друзей было не утратить связь после активной фазы всех этих негативных событий. Остались люди, которые продолжают в меня верить, которые общаются как с человеком, а не как с депутатом. Причём, среди них и очень высокопоставленные люди.
– Сейчас уже прошло много времени с тех пор, когда вас закрывали по всем известному делу связанному с так называемым выбиванием группой спортсменов заёмной суммы у одного вашего должника. Вы наверняка анализировали ту ситуацию, как считаете, почему так произошло?
– Я бы сказал: не закрывали, а брали в плен (смеётся – прим. ред.). Почему произошло, во-первых, не в связи с измышлениями так называемых правоохранительных органов, это не имеет к делу ровно никакого отношения. Дело было сфабриковано на сто процентов.
Я думаю, что в жизни всё не случайно. Это нужно было, чтобы душа моя вернулась на место, я расцениваю это как некий акт вразумления и проведения свыше и не придаю этому никакого юридического значения.
– Все, как туда попадают, сразу начинают каяться и думать о Боге, а стоит выйти на свободу и все сразу возвращаются к прежнему образу жизни. Насколько можно судить, с вами такого не произошло?
– Скажу честно, тогда первое время о Боге я думал в меньшей степени, а был в мирских заботах и оценивал ситуацию с юридической точки зрения, обдумывал пути решения. И даже потом, когда ситуация вышла из активной фазы не сразу пришло понимание, что нужно делать в правильном контексте разрешения ситуации. Только спустя год-полтора стали больше и больше появляться движения мои в сторону переобустройства души и мировосприятия. Так что всё произошло с точностью наоборот.
– Правоохранительные органы имеют привычку быть злопамятными. Вы это ощущаете?
– Мой ответ будет строиться из двух пунктов. Первый прямой: ощущаете – да. Я и в предыдущем интервью отмечал, что встречаюсь с различными провокациями. Нет-нет, да случаются. Но, как известно, старого воробья на мякине не проведёшь, а обжегшись на молоке, начинаешь дуть на воду. Во-вторых, есть хорошая пословица: чёрного кобеля не отмоешь добела. Мало кто знает её продолжение: ну а белый всегда из другого помёта. Чёрное нельзя сделать белым, а белое чёрным, поэтому кто как бы ни старался, ничего не получится.
