Четыре выстрела в упор, два из которых – в сердце. Контрольный в голову. Самый проверенный способ заткнуть рот не изменился в России со времен гибели Владислава Листьева.
Лучшие погибают первыми. Когда нельзя сломить, человека уничтожают. Анна Степановна Политковская обладала редким характером. Совсем не женским. Такая, видимо, порода. Другие писали про то, что в стране происходит. Она – про то, что в стране творится. И все не могла никак угомониться. Пожалуй, нет ни одного высокопоставленного подонка, которого не коснулась бы своими разоблачениями Политковская. Особенно в Чечне. Политковская не боялась и не оглядывалась. Ей было всё равно, с кем главный редактор «Новой газеты» пьёт водку или просто дружит. С Борисом Березовским в Лондоне или с Алексеем Кирилиным в Рязани. И уж тем более известная на весь мир журналистка плевать хотела, что Кремль хмурит брови, чуть ли не после каждой её заметки. Главное – помочь людям. Тем, на кого забило государство.
Никогда не забуду, как Анна Степановна Политковская вошла в мою больничную палату. В 2003 году я выиграл суд и крупную сумму денег у одного рязанского олигарха. Это беспрецедентное для провинциального города решение стало логическим завершением целого ряда журналистских расследований о подпольных пластических операциях. Тогда московская редакция во главе с Дмитрием Муратовым от меня отвернулась. Распространялось мнение, что я с помощью газеты решаю личные проблемы. Такое позволялось, видимо, только одному человеку – Алексею Кирилину. Спустя короткое время в ситуации аналогичной моей оказалась Оксана Пушкина. Знаменитая ведущая НТВ сняла об этом целых два фильма. И ни у кого не повернулся язык утверждать, что с помощью канала Оксана Пушкина решает свои личные проблемы.
Вечером после победы в суде меня увезли в больницу с черепно-мозговой травмой. Нападение произошло прямо у подъезда. Анна Степановна Политковская приехала незамедлительно. Обладательница практически всех серьёзных как отечественных, так и зарубежных наград и премий в области журналистики отложила все свои дела, чтобы написать статью о пострадавшем деревенском корреспонденте. Более того, привезла с собой съёмочную группу ВВС. Англичане как раз снимали фильм о работе провинциальных журналистов в России, и увиденное просто повергло непуганых иностранцев в состояние шока. Окровавленные повязки на моей голове, железные кровати с провисшими до пола сетками и обшарпанные стены провонявшей потом палаты, безусловно, украсили телевизионную картинку.
Умение сопереживать героям своих публикаций – отличительная особенность Анны Степановны Политковской. Особенно на фоне остальных, лояльных к власти журналистов.
Годом ранее вся страна смотрела, как среди бардака, растерянности и неразберихи Анна Степановна Политковская достает последнюю тысячу из кошелька, покупает воду и несёт заложникам «Норд-Оста». Зайти туда – это не на паркете с блокнотом перед чиновником постоять.
Отнести воду в Беслане уже не получилось. Политковскую отравили прямо в самолёте по пути туда. Врачи еле успели откачать. Кто бы мог подумать, что произошедшее на борту рейсового авиалайнера Москва–Ростов-на-Дону – лишь генеральная репетиция… Пуля оказалась надежнее яда.
На служебном поприще мне повезло тесно пообщаться с двумя великими людьми: Юрием Петровичем Щекочихиным и Анной Степановной Политковской. Увы, обоих нет в живых.
